Этим письмом царевич отказывался от наследства не только за себя, но и за сына. Петр остался недоволен тоном царевича и не поверил его отказу от наследства. Царь опасался, что монашество сына может оказаться уловкой, и есть свидетельства, что Кикин как-то сказал, что клобук "не гвоздем на голове прибит". Петр после этого заболел так тяжело, что даже исповедовался и причащался в чаянии кончины. Выздоровев, 19 января 1716 года, царь написал царевичу "Последнее напоминание еще", служившее ответом на письмо, которое царевич писал до болезни отца. Петр написал сыну, что не верит клятве. Затем царь дал ему на выбор: или изменить свой нрав и сделаться достойным наследником, или постричься в монахи. "Иначе, - писал Петр, - я с тобой, как со злодеем поступлю". Испуганный царевич обратился опять за советом к Вяземскому и Кикину. Оба, опасаясь худшего, советовали ему идти в монастырь. По этому совету, царевич опять пишет Петру: "Желаю монашеского чина". Но Петр через неделю посетил сына и сказал ему: "Это молодому человеку нелегко, одумайся, не спеши, подожди полгода". Вскоре Петр уехал за границу. Алексей остался в Петербурге в томительной нерешительности, а Кикин тоже уехал в Европу высмотреть для царевича убежище на случай крайней опасности.
Рождение внука побудило Петра изложить все причины своего недовольства царевичем. В октябре 1715 года между ними состоялся обмен письмами. Оба при этом находились в Петербурге, и переписка показывала и глубину взаимного отчуждения, и то официальное значение, которое придавал ей Петр. В день похорон невестки, он вручил сыну письмо, в котором укорял его за то, что тот не показывал охоты к делам правления, а особенно за то, что царевич "ниже слышать хощет о воинском деле, чем мы от тьмы к свету вышли". Царь убеждал его исправиться, а в противном случае грозил отрешить от наследства: "Ежели же ни, то известен будь, что я весьма тебя наследства лишу, яко уд гангренный, и не мни себе, что я сие только в устрастку пишу: воистину исполню, ибо за мое отечество и люди живота своего не жалел и не жалею, то како могу тебя непотребного пожалеть? Лучше будь чужой добрый, неже свой непотребный". Алексей, по совету Никифора Вяземского и Александра Кикина, через три дня послал царю ответ, где сознавался, что "памяти весьма лишен и всеми силами умными и телесными от различных болезней ослабел и непотребен стал к толикаго народа правлению". Он отрекался от наследства, предоставляя его своему новорожденному брату, и призывал в свидетели Бога, что не будет претендовать на корону: "Желаю монашеского чина и прошу о сем милостивого позволения, понеже вижу себя к сему делу неудобна и непотребна... Раб ваш и непотребный сын".
В 1714 году царица Екатерина забеременела, но в то же время была беременна и супруга Алексея, Шарлотта. В начале 1714 года медики нашли, что у царевича чахотка, и он с ведома Петра поехал на воды в Карлсбад, где пробыл полгода. В отсутствие царевича, 12 июля, у него родилась дочь Наталья, что успокоило царицу Екатерину, опасавшуюся рождения сына. Принцесса пишет Петру, что хотя она и не родила наследника, в следующий раз надеется быть счастливее. Сын (будущий император Петр II) действительно появляется на свет уже 12 октября 1715 года. В результате единственный до того наследник - Алексей - перестал быть таковым. Принцесса принимает поздравления, но затем состояние ее резко ухудшается и спустя десять дней после родов 22 октября она умирает. А через 6 дней царица Екатерина также родила долгожданного мальчика, и его тоже назвали Петром. Теперь именно с ним связаны все династические надежды счастливых родителей, при этом они как будто забывают, что в Петербурге живет царевич Алексей - законный будущий хозяин России, у которого также есть свой наследник.
В конце 1709 года царевич по воле родителя был отправлен в Дрезден учиться геометрии и фортификации, одновременно подбирая подходящую "партию" среди иностранных принцесс, а через два года женился на сестре супруги немецкого императора Карла VI, Брауншвейг-Вольфенбюттельской принцессе Шарлотте-Софии. Брак был совершен в саксонском городе Торгау 14 октября 1711 года в присутствии Петра, только что вернувшегося из Прутского похода. Алексей не чувствовал никакой любви к этой особе и женился на ней лишь из угождения воле отца, не смея ему противиться. Его супруга была совсем не такая женщина, чтобы впоследствии расположить к себе сердце мужа. Это была немка до костей, до глубины души; она окружила себя единоземцами, не терпела русских и всей России. Молодые поселилась в Петербурге, в особом дворце, но жили не роскошно, и кронпринцесса, как титуловали жену царевича, постоянно жаловалась, что ей дают мало средств. Петр пытался приучить своего сына любить то, что сам любил, и посылал его по разным поручениям, но царевич повиновался нехотя, не показывая желания следовать туда, куда направлял его отец. Алексей боялся родителя, сам Петр впоследствии говорил, что, желая приучить сына к делу, не только бранил его, но и бивал палкою. Однажды Петр хотел проэкзаменовать сына по геометрии и фортификации. Царевич, чтобы избавиться от испытания, выстрелил себе из пистолета в ладонь, пуля не попала в руку, но обожгла ее. Отец увидел рану и допрашивал сына, что это значит. Алексей чем-то отолгался, но избавился от угрожавшего ему испытания. Чем более Петр всматривался в поведение своего сына, тем более приходил к убеждению, что он не годится быть его преемником на престоле. Петр перестал им заниматься и в течение многих месяцев не говорил с ним, но не решался отстранить его от престолонаследия, потому что некем было его заменить.
Москва, старая столица России, стала средоточением врагов преобразований, начатых Петром. Алексей редко видел отца, постоянно занятого военными делами. Царевича окружили люди, недружелюбно относившиеся к затеям государя. Это были четверо Нарышкиных, пять князей Вяземских, домоправитель Еварлаков, Крутицкий архиерей Илларион и несколько протопопов, из которых один - Яков Игнатьев - был духовником царевича. Однажды в Преображенском, пред евангелием, царевич дал своему духовнику клятву слушать его во всем, как ангела Божия и Христова апостола, считать его судьею всех своих дел. Царевич проводил время то слушая богослужения и душеспасительные беседы, то учреждая пиры, постоянным участником которых был его духовник. Подобно тому, как Петр устроил ради потехи всепьянейший собор и раздавал разные клички членам этого собора, Алексей составил около себя такой же кружок друзей и всех их наделил насмешливыми прозвищами. Они хвастались своим пьянством. "Мы вчера повеселились изрядно, - писал однажды царевич. - Отец духовный чуть жив отошел до дому, поддержим сыном". Вероятно, уже к 1709-1710 годам вокруг Алексея сложился кружок недовольных политикой Петра и сочувствующих царевичу людей. Эта небольшая группа связывала все свои надежды с ожидавшейся смертью царя. Надеявшееся на возвышение после воцарения Алексея Петровича, его окружение старательно настраивало царевича против отца и его деятельности. Сам же царевич, по-видимому, не имел ни определенной политической программы, ни твердых убеждений, но тяготился деспотичным характером отца и его правлением. Природа оппозиционности сановников лежала не столько в личной, сколько в политической плоскости. При этом, ни о каком заговоре, видимо, не было и речи. Боявшийся своей тени Алексей совершенно не годился на роль главы заговорщиков, да и сочувствующие ему особого желания рисковать головой не проявляли.
Алексей так и не получил систематического образования. Будучи от природы человеком способным, он вместе с тем был ленив, в чем сам признавался: "труда никакого понести не могу". Эти черты царевича в полной мере проявились, когда отец стал приобщать его к государственным делам. В 1702 году Петр взял сына с собой в Архангельск, а в 1704 году Алексей участвовал в осаде Нарвы. "Я взял тебя в поход показать тебе, что я не боюсь ни труда, ни опасностей. Я сегодня или завтра могу умереть; но знай, что мало радости получишь, если не будешь следовать моему примеру, - заявил сыну Петр. - Если ты не захочешь делать того, что я желаю, то я не признаю тебя своим сыном: я буду молить Бога, чтобы он наказал тебя в этой и в будущей жизни".
Лишенный матери и отданный в чужие руки, Алексей очень горевал и даже тайком ездил в Суздаль, чтобы повидаться с матерью. Отношениям Алексея с отцом катастрофически не хватало теплоты, зато в них было много подозрений и недоверия. Петр следил, чтобы Алексей не имел контактов с матерью, царевич же опасался слежки. Этот страх стал почти маниакальным. В 1708 году, во время шведского вторжения, Алексей, которому было поручено наблюдать за подготовкой Москвы к обороне, получил от отца письмо с упреками в бездействии. Реальной же причиной недовольства царя, скорее всего, был визит Алексея в Суздаль, о котором тут же донесли Петру. Петр не любил старшего сына, и царевич не вошел в новую семью царя, женившегося на . Он жил рядом, но особняком, без ласки и внимания. Екатерина также не привечала пасынка. В сотне писем Петра и Екатерины Алексей упомянут лишь два-три раза, и ни в одном из писем ему нет даже привета. Письма же самого Петра к юноше холодны, кратки и бесстрастны - ни слова одобрения, поддержки или ласки. Как бы ни поступал царевич, отец был им вечно недоволен. Когда-то, в угаре пьяных развлечений, в веренице срочных дел Петр отмахнулся от мальчика, а уже через десять лет пожал плоды: у него за спиной вырос недруг, не принимавший ничего из того, что делал и за что боролся его отец.
Царевич и великий князь Алексей Петрович Романов, старший сын Петра Великого, родился 18 (28) февраля 1690 года в подмосковной резиденции царя - селе Преображенском, через год с небольшим после свадьбы Петра I и его первой жены Евдокии Федоровны Лопухиной. Петр никогда не любил своей жены. Сыну было лишь два года, когда у Петра начался роман с дочерью торговца Анной Монс из Немецкой слободы, и всего четыре года - когда царь окончательно оставил Евдокию. А в 1698 году Алексей фактически лишился матери: Петр, прервавший поездку по Европе из-за известия о стрелецком бунте, вернулся в Москву необычайно раздраженным и, помимо прочего, сослал жену в монастырь. Петр пытался сначала убедить Лопухину добровольно вступить в монастырь, но его старания оказались безуспешными. Тогда Петр отправил Евдокию против ее воли в Суздальский Покровский монастырь, где она была насильно пострижена под именем Елены. Вот почему детство мальчика прошло в обстановке, далекой от тихого семейного счастья. Воспитанием Алексея занялась его тетка по отцу царевна Наталья Алексеевна, которую он не особенно любил. В качестве учителей к царевичу были приставлены Никифор Вяземский и немецкие воспитатели: сначала Мартин Нейгебауэр, а затем Генрих Гюйссен. Тот выучил царевича говорить по-французски и преподавал ему на французском языке. В 1705 году Петр отозвал Гюйссена на дипломатическую службу. Царевич остался с Никифором Вяземским; наблюдение над ходом учения было поручено любимцу царя Александру Меншикову, которому, однако, некогда было следить за царевичем, постоянно жившим в Москве, тогда как Меншиков пребывал в Петербурге и часто отвлекался для разных военных и административных дел.
Комментариев нет:
Отправить комментарий